Левый демиург
Большая порция бреда, который имеет смысл для Тильвард и меня- Хнык, хнык.
Аста болезненно морщится и тяжко вздыхает.
Громко шмыгаю носом.
Астерата делает страшное лицо. Ее так перекашивает, будто она заживо проглотила целый лимон-тысяченожку или цинтарино зелье.
Делаю глубокий вдох, раскрываю рот:
- ААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!
И слезы, прозрачные, как "Демиургоффка" пятисотлетней выдержки, скатываются по круглым щекам, к острому подбородку, капают на пол, и через минуту на паркете уже целая лужа.
Тель Вварден стоически терпит демиуржий рев, и только нервно подергивается ее веко. Ну, и руки, прекрасные белые руки, привыкшие к лютне и мечу, движутся, сжимаются, в поисках чего-нибудь очень тяжелого и действенного.
- Заткнешься ты в конце концов или нет?! - Наконец не выдерживает Аста.
Завершаю свое выступление протяжным "ААААааам", которое в самый последний момент стихает.
- Дет. - Хлюпаю печально носом и смотрю на Тильвард трогательным щенячьим взглядом.
- Хватит глаза выпучивать. Все равно тебе до Кина далеко. - Безразлично ответствует Аста.
Сжимаю губы и надуваю щеки - злюсь.
- Ну и крыса.
- Сама крыса.
- Выдра.
- Норка.
- Овца.
- И ты тоже, магистр, ты тоже.
- Дет!
- Молчи, зедо-зедедоглазка.
- Сама блондинка.
- Да, я длинноногая блондинка. Завидно?
... Она начинает смеяться как ненормальная, от хохота ее маленькое тщедушное тельце трясется, а затем падает на пол. Дарина дрыгает в воздухе ногами; ботинок, который она снова плохо зашнуровала, слетает с ноги и исчезает в окне. Оттуда слышится чей-то возмущенный вопль, на миг из-под подоконника показывается недовольная физиономия Кина - нос у него слегка помят - и тут же исчезает, наткнувшись на мой многозначительный взгляд: "Иди и насаждай Бобро в дикие неосвоенные земли, где еще нет аставайсизма"
Дарина, мельком увидев кинову рожу, сотрясается в новом приступе неадекватного смеха. Второй ботинок летит в том же направлении и, судя по звуку, приземляется где-то в районе макушки моего разнесчастного слуги.
Я тоже смеюсь. Ну, вернее, вежливо хихичу, ну или не совсем вежливо, но куртуазно и элегантно - это точно.
Наконец она успокаивается, перестает всхилпывать и все начинается по новой:
- Ну Тиииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииль!
- Нет, нет, нет.
- Ну почемуууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу?
- Потому что.
- Ну Тиииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииль!
- Дет!
- Тебе что, сложно, что ли?
- Не сложно.
- Тогда почему неееееет?
- Из принципа.
- Вредина!
- Ага. - В голосе моем совсем немножко удовлетворения. Чуть-чуть.
- Жадная жадница. - Морщит лоб поврага и уныло начинает хлюпать носом. - Вот щас как начну ныть!
- Ну ной.
- Ну и поною!
- Ну и ной!
- Ну и ною!
- Давай, давай, а я послушаю.
- А вот возьму и не буду!
- Нет, я настаиваю.
- Иди ты... в Совет!
- Сама туда иди.
- Ты в своем ли уме? Чтобы я, добровольно, в это общество параноиков? Благодарю покорно! - Дарина содрогается от такой перспективы. - Это ты у нас можешь спокойно сидеть в Совете, слушать болтовню Цинтари о пахаж и стоять в виде статуи в каком-то там почетном зале. Я, знаешь ли, берегу нервы...
- Ты просто не хочешь признаваться в том, что у тебя слабая сила воли и с нервами не все в порядке.
- Не правда!
- Правда!
- Дет, крыса!
- Сама крыса.
- Овца крашеная.
- Сама овца.
- Выдра!
- Норка.
- Аааааыыыыы... - Она теряется, не зная что сказать.
- Ыгы.
- Ых.
- А граф-то все еще здесь...
- Бедняга.
- Ага.
- Угум.
- Аыааа... Нет, давай не будем начинать этот Ад снова.
- Ну ладно. - Пожимаю плечами. Мне, если честно, это тоже наскучило.
- Так о чем мы говорили?
- Не помню. - Честно отвечаю я.
- Склеротик. - Повражка мрачнеет, как грозовая туча, снова начинает надувать щеки. Иногда мне думается, что однажды она надуется так, что улетит куда-нибудь прочь из Ничты. Какое счастье! Тишина кругом, никто не вопит, ничто не падает... Можно спокойно заниматься изысканиями в области метафизики, не боясь, что какая-нибудь нехорошая демиуржка ворвется в кабинет в самый неподходящий момент с криком "Ааааа, шоколааадки кончились" или "Тильвард, Тильвард, смотри, мы мокрицу нашли!" Никто не будет с дикой скоростью опустошать мои запасы сладостей, все время жалуясь, что "Мнюфм нюм фыффто фто-фо ням-ням-ням!" Никто не будет рассыпать крошки по ковру и разливать чай на паркет, никто не будет занимать МОЕ кресло...
... - Я знаю, о чем ты думаешь. - Говорю я, с интересом изучая выразительное тильвардово лицо. На нем написано такое блаженство, что нетрудно догадаться о ее мыслях.
- И о чем же? - Она снова скучнеет, благостная улыбка куда-то пропадает. Мой голос вернул ее с небес на грешную землю.
- О том, как хорошо было бы, если бы я куда-нибудь свалила. И еще ты думаешь, будто это твое кресло, хотя на самом деле оно МОЕ.
- Нет мое.
- МОЕ!
- МОЕ!
- МОЕМОЕМОЕМОЕМОЕМОЕМОЕЕЕЕЕЕ!!!
- Но на нем сижу я. - С непередаваемым самодовольством припечатывает Аста.
- А ты слезь!
- С чего бы?
- Я прошу.
- Нет.
- Ща как начну плакать!
- Ну и плачь.
- А вот возьму и начну!
- Ты только и умеешь, что орать.
- Зато громко! И с чувством.
- Это да... - Нехотя соглашается Тиль.
- Ну уступииииии!
- Нет.
- Ну пожаааалуйста!
- Нет. - Рода у Асты ехидная и довольная.
- Ты злааааааааааааааааааааааааааааааааааааая.
- Ага.
- Ща плакать буду.
- Плакай. Разрешаю. - Она кивает важно и царственно.
... В ответ рыжий даринин глаз загорается мстительным огоньком. Она делает жалобное лицо (такое у Кина бывает, когда он слышит вслед: "И редиску не забудь!") и начинает:
- Хнык, хнык...
Аста болезненно морщится и тяжко вздыхает.
Громко шмыгаю носом.
Астерата делает страшное лицо. Ее так перекашивает, будто она заживо проглотила целый лимон-тысяченожку или цинтарино зелье.
Делаю глубокий вдох, раскрываю рот:
- ААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!
И слезы, прозрачные, как "Демиургоффка" пятисотлетней выдержки, скатываются по круглым щекам, к острому подбородку, капают на пол, и через минуту на паркете уже целая лужа.
Тель Вварден стоически терпит демиуржий рев, и только нервно подергивается ее веко. Ну, и руки, прекрасные белые руки, привыкшие к лютне и мечу, движутся, сжимаются, в поисках чего-нибудь очень тяжелого и действенного.
- Заткнешься ты в конце концов или нет?! - Наконец не выдерживает Аста.
Завершаю свое выступление протяжным "ААААааам", которое в самый последний момент стихает.
- Дет. - Хлюпаю печально носом и смотрю на Тильвард трогательным щенячьим взглядом.
- Хватит глаза выпучивать. Все равно тебе до Кина далеко. - Безразлично ответствует Аста.
Сжимаю губы и надуваю щеки - злюсь.
- Ну и крыса.
- Сама крыса.
- Выдра.
- Норка.
- Овца.
- И ты тоже, магистр, ты тоже.
- Дет!
- Молчи, зедо-зедедоглазка.
- Сама блондинка.
- Да, я длинноногая блондинка. Завидно?
... Она начинает смеяться как ненормальная, от хохота ее маленькое тщедушное тельце трясется, а затем падает на пол. Дарина дрыгает в воздухе ногами; ботинок, который она снова плохо зашнуровала, слетает с ноги и исчезает в окне. Оттуда слышится чей-то возмущенный вопль, на миг из-под подоконника показывается недовольная физиономия Кина - нос у него слегка помят - и тут же исчезает, наткнувшись на мой многозначительный взгляд: "Иди и насаждай Бобро в дикие неосвоенные земли, где еще нет аставайсизма"
Дарина, мельком увидев кинову рожу, сотрясается в новом приступе неадекватного смеха. Второй ботинок летит в том же направлении и, судя по звуку, приземляется где-то в районе макушки моего разнесчастного слуги.
Я тоже смеюсь. Ну, вернее, вежливо хихичу, ну или не совсем вежливо, но куртуазно и элегантно - это точно.
Наконец она успокаивается, перестает всхилпывать и все начинается по новой:
- Ну Тиииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииль!
- Нет, нет, нет.
- Ну почемуууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу?
- Потому что.
- Ну Тиииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииль!
- Дет!
- Тебе что, сложно, что ли?
- Не сложно.
- Тогда почему неееееет?
- Из принципа.
- Вредина!
- Ага. - В голосе моем совсем немножко удовлетворения. Чуть-чуть.
- Жадная жадница. - Морщит лоб поврага и уныло начинает хлюпать носом. - Вот щас как начну ныть!
- Ну ной.
- Ну и поною!
- Ну и ной!
- Ну и ною!
- Давай, давай, а я послушаю.
- А вот возьму и не буду!
- Нет, я настаиваю.
- Иди ты... в Совет!
- Сама туда иди.
- Ты в своем ли уме? Чтобы я, добровольно, в это общество параноиков? Благодарю покорно! - Дарина содрогается от такой перспективы. - Это ты у нас можешь спокойно сидеть в Совете, слушать болтовню Цинтари о пахаж и стоять в виде статуи в каком-то там почетном зале. Я, знаешь ли, берегу нервы...
- Ты просто не хочешь признаваться в том, что у тебя слабая сила воли и с нервами не все в порядке.
- Не правда!
- Правда!
- Дет, крыса!
- Сама крыса.
- Овца крашеная.
- Сама овца.
- Выдра!
- Норка.
- Аааааыыыыы... - Она теряется, не зная что сказать.
- Ыгы.
- Ых.
- А граф-то все еще здесь...
- Бедняга.
- Ага.
- Угум.
- Аыааа... Нет, давай не будем начинать этот Ад снова.
- Ну ладно. - Пожимаю плечами. Мне, если честно, это тоже наскучило.
- Так о чем мы говорили?
- Не помню. - Честно отвечаю я.
- Склеротик. - Повражка мрачнеет, как грозовая туча, снова начинает надувать щеки. Иногда мне думается, что однажды она надуется так, что улетит куда-нибудь прочь из Ничты. Какое счастье! Тишина кругом, никто не вопит, ничто не падает... Можно спокойно заниматься изысканиями в области метафизики, не боясь, что какая-нибудь нехорошая демиуржка ворвется в кабинет в самый неподходящий момент с криком "Ааааа, шоколааадки кончились" или "Тильвард, Тильвард, смотри, мы мокрицу нашли!" Никто не будет с дикой скоростью опустошать мои запасы сладостей, все время жалуясь, что "Мнюфм нюм фыффто фто-фо ням-ням-ням!" Никто не будет рассыпать крошки по ковру и разливать чай на паркет, никто не будет занимать МОЕ кресло...
... - Я знаю, о чем ты думаешь. - Говорю я, с интересом изучая выразительное тильвардово лицо. На нем написано такое блаженство, что нетрудно догадаться о ее мыслях.
- И о чем же? - Она снова скучнеет, благостная улыбка куда-то пропадает. Мой голос вернул ее с небес на грешную землю.
- О том, как хорошо было бы, если бы я куда-нибудь свалила. И еще ты думаешь, будто это твое кресло, хотя на самом деле оно МОЕ.
- Нет мое.
- МОЕ!
- МОЕ!
- МОЕМОЕМОЕМОЕМОЕМОЕМОЕЕЕЕЕЕ!!!
- Но на нем сижу я. - С непередаваемым самодовольством припечатывает Аста.
- А ты слезь!
- С чего бы?
- Я прошу.
- Нет.
- Ща как начну плакать!
- Ну и плачь.
- А вот возьму и начну!
- Ты только и умеешь, что орать.
- Зато громко! И с чувством.
- Это да... - Нехотя соглашается Тиль.
- Ну уступииииии!
- Нет.
- Ну пожаааалуйста!
- Нет. - Рода у Асты ехидная и довольная.
- Ты злааааааааааааааааааааааааааааааааааааая.
- Ага.
- Ща плакать буду.
- Плакай. Разрешаю. - Она кивает важно и царственно.
... В ответ рыжий даринин глаз загорается мстительным огоньком. Она делает жалобное лицо (такое у Кина бывает, когда он слышит вслед: "И редиску не забудь!") и начинает:
- Хнык, хнык...
@темы: Аста Вайс, Демиуржьи будни, АиД
-
-
21.05.2010 в 16:12И вообще, мое кресло, не покушайся на него.
-
-
21.05.2010 в 17:41-
-
21.05.2010 в 17:43